Наш дом – Свобода

В последние недели мы подготовили немало материалов, программ и подкастов, посвященных 70-летию станции. Рассказывали об истории, о сотрудниках-ветеранах и о программах прошлых лет. Сегодня говорят журналисты "Свободы" – о себе, о своей профессии и о понимании своего места в реалиях нашего времени. При всей разнице человеческого и журналистского опыта все мы можем сказать: "Наш дом – "Свобода".

Международный обозреватель Александр Гостев

Власти бесславно скончавшегося более 30 лет назад Советского Союза, как и власти сегодняшней России, и давным-давно, и сейчас упорно считали и считают Радио Свобода неким опаснейшим информационным оружием пресловутой "западной пропаганды". Видимо, в Кремле постоянно находятся сменяющие друг друга люди, страдающие одной и той же фобией. Я иногда с улыбкой представляю, как им снятся их персональные фильмы ужасов – в которых мы, журналисты Русской службы Радио Свобода, грязные клеветники и идеологические диверсанты, видимо, собираемся где-то в полночь на перекрестке возле зловещего старого кладбища или в секретном хранилище на минус 50-м этаже нашего скромного здания и занимаемся наведением порчи на великую прекрасную Россию, окропляем кровью летучих мышей ее герб и флаг, шепчем с завыванием чудовищные проклятия – в общем, полный набор классики этого жанра. Это очень занимательная картинка, в которую, допускаю, они искренне верят. Ужас в том, что они заставили поверить в нее еще и десятки миллионов простых российских обывателей.

Прошелся прямо по любимому в Кремле и на Смоленской площади штампованному набору

Сейчас, когда физически изгнанное из России (но не из эфира, интернета и вообще из информационного пространства) Радио Свобода празднует свое славное 70-летие, мне, как уже многолетнему автору и ведущему нашей программы и подкаста "Атлас мира", полушутя пришло в голову переслушать какие-то свои выпуски, за разные годы: а вдруг, да охранит меня Великий Джа, там и вправду проскальзывало то, в чем меня, получается, обвиняют – как и всех моих коллег? Прошелся прямо по любимому в Кремле и на Смоленской площади штампованному набору. Где они у меня были – грязная русофобия, лживая пропаганда, предательство российских национальных интересов, искажение исторических фактов, разжигание межнациональной розни, идеологические диверсии и призывы к свержению существующего режима? В рассказах об эмиграции в Аргентину или о страданиях бирманского народа рохинджа? В беседах с экспертами о ядерной сделке с Ираном или о выборах в Израиле? В подкастах о массовых протестах в Беларуси, о бандитизме в Мексике или о государственных переворотах в Западной Африке? Нет, ничего подобного там не оказалось – как даже и в последний год в многочисленных выпусках моего "Атласа", так или иначе посвященных войне в Украине и российскому вторжению.

Это всё были, удержусь от эмоциональных оценок, рассказы о фактах – которые, как известно, вещь упрямая. И о точно подтвержденных данных, о цифрах, числах и количествах. И да, разумеется, такие вещи вообще обычно мало кому нравятся из властей предержащих. Так что удивляться, почему Радио Свобода так раздражает российскую власть, мы все, и я сам, точно давно разучились – хотя способы, с помощью которых она пытается, что называется, торпедировать нашу работу, все-таки иногда поражают.

А давайте мы вообще измажем его репутацию грязью

Нечего возразить, не можешь достойно и аргументированно ответить неприятному оппоненту? А давайте мы вообще измажем его репутацию грязью, нарисуем его портрет самыми инфернальными красками, расчеловечим и дегуманизируем. На один мой "Атлас мира", примерно полугодовой давности, на тему всемирной истории, ходящей непрерывно по заколдованному кругу и повторяющейся в современности, сейчас в этой связи я обратил внимание особо. Тогда исполнилось 450 лет с печально знаменитой Варфоломеевской ночи – массовых убийств протестантов-гугенотов во Франции, которое организовали католики в ночь на 24 августа 1572 года, в канун дня святого Варфоломея. Говорили мы с коллегой о том, что история человечества, как ни ужасно, – это история непрерывных массовых убийств. Будь то 450 лет назад или прямо сегодня. О том, как можно забыть про совесть, мораль, фундаментальные человеческие принципы и просто страх, будь то перед высшими силами, ближайшим окружением, мировым сообществом или даже просто перед самим собой, – и очернить, унизить, а потом убить огромное количество других людей, которых ты счел недостойными жизни.

А врагов перед тем, как приступить к их уничтожению, следует, как я уже отметил, дегуманизировать – это, по мнению многих современных лидеров, отличный способ не только эффективно решить политические задачи, но и избавить подчиненных исполнителей от возможных колебаний и мук совести.

Хочется верить, что все же уничтожить Радио Свобода, какие бы фантастические грехи и бредовые мерзости нам ни приписывали все, для кого наша работа остается костью в горле, не удастся. Мы продолжим говорить о важном, об интересном, об ужасном и смешном, обо всем, о чем нужно. Продолжим рассказывать о фактах. А выводы по-прежнему вы делаете сами.

Поэт и врач в полевых условиях журналистики: Елена Фанайлова

Я начала работать для Русской службы Радио Свобода осенью 1995 года как корреспондент по Воронежской области. Рассказывала в репортажах по телефону о митингах против повышения тарифов на коммуналку, о выбросах на новой воронежской атомной станции, о маршах "Русского национального единства". Я научилась разговаривать с людьми на улицах и на глаз считать толпу на митингах возле памятника Ленину. Моими лучшими репортажами были история работников Хреновского конезавода и диалог о сменяемости власти с нянечками и санитарками областной психбольницы.

Мне пригодилось умение располагать к себе первых встречных

В 1999 году я перебралась в Москву и начала трудиться уличным репортером для московского бюро Русской службы. Мне пригодилось умение располагать к себе первых встречных и подсчитывать народ на митингах и демонстрациях. Я присутствовала практически на всех протестных митингах Москвы, от первомайских демонстраций левых в нулевые до последних митингов в поддержку Навального и выступлений против войны в Украине. Рядом работали люди в штатском – агенты спецслужб. Различать их я научилась и в Воронеже, и в Беслане, куда ездила в командировку после захвата школы боевиками Басаева.

В начале нулевых в московском бюро я работала корреспондентом для программы Ильи Юрьевича Дадашидзе "Человек имеет право". Илья – тонкий поэт и переводчик, редактор журнала "Литературная Грузия" – тоже любил уличное репортерство и был адептом правозащитного движения. Он научил меня главным принципам редактуры: несколько источников, несколько экспертных мнений, никакой непроверенной информации, защита интересов простых людей, их собственные голоса. Так мы работали в Беслане с коллегой Олегом Кусовым.

Илья Дадашидзе

В начале апреля 2014 года я поехала в командировку в Харьков, чтобы записать интервью и видеопрограмму с украинским поэтом Сергеем Жаданом. На следующий день после нашей мирной прогулки по Харькову и разговора о расстряленных поэтах украинского возрождения, начался пророссийский митинг так называемой "Русской весны", захват харьковской администрации и митинги в центре города. В эти трагические дни мне понадобилось умение подсчитывать толпу и видеть в ней провокаторов. Я бегала по площади во время столкновения под взрывы домовых шашек. Меня прикрыл, прижав к стене, старик, сторонник "русского мира".

В мае 2014 я поехала в Киев и записала 12 интервью под названием "Богема на баррикадах". Люди культуры рассказывали, как, почему и зачем они выходили на майдан. В феврале 2014 года младшие московские коллеги вернулись с майдана. Тогда репортерам Украинской службы разбили аппаратуру и ранили оператора. Наши поехали на десять дней подменить товарищей. Когда в бюро вошел Никита Татарский и я обняла его, первое, что я почувствовала, был запах гари от его куртки. Он рассказал о старике, который прикрывал его на майдане. Старик говорил по-украински, и это не помешало пониманию.

Я горжусь тем, что работала в киевском бюро Радио Свобода

В 2018 году я поехала в командировку в Мариуполь. Я хотела встретиться с Дианой Бург, основательницей арт-коммуны "Платформа ТЮ", беженкой из Донецка. Портрет Дианы, ее друзей и образ одного из самых прекрасных городов на земле, который полностью разрушен русскими бомбардировками, описаны на сайте Радио Свобода.

Я горжусь тем, что работала в киевском бюро Радио Свобода вместе с теми, кто сегодня под бомбежками делает военные репортажи. Никакие нынешние упреки "Что вы делали 8 лет?" и "Хороший ли вы русский?" не применимы к сотрудникам Русской службы Радио Свобода. Наши профессиональные основания лежат в понимании нашей миссии: это объективная информация и защита людей, противостояние тоталитаризму в любых его проявлениях, это понимание, что Россия отвечает за вторжение в Украину и военные преступления. Эти принципы связаны с нашей общей историей, уходящей корнями во времена холодной войны, с фигурами второй эмиграции, политическими диссидентами бывшей советской империи.

Благодаря вам я поняла, что никогда ничего не надо бояться

Для Русской службы это Гайто Газданов, Александр Галич, Виктор Некрасов, Анатолий Кузнецов и многие другие славные имена, от Сергея Довлатова и Юрия Гендлера до Петра Вайля, под началом и крылом которого мне с коллегами повезло работать. Я счастлива работать сейчас вместе с Игорем Померанцевым и Александром Генисом. Благодаря вам я поняла, что никогда ничего не надо бояться, и была готова к тому, что мне однажды придется покинуть Россию. Главное в нашем деле – хорошая редактура.

Судебно-правовая тематика Марьяны Торочешниковой

В 2000 году Владимир Путин пришел в Кремль, а я – на "Свободу". Сюда меня привел тогдашний старшина Гильдии судебных репортеров Леонид Никитинский. Вместе мы делали программу "Правосудие. Большие победы маленьких людей". Речь шла о судебных победах, которых становилось все больше. После того, как в конце 1995 года в России приняли вторую часть Гражданского кодекса, у людей впервые появилась законная возможность требовать компенсации за вред, причиненный государственными органами, чиновниками, судами, за их незаконные действия или бездействие.

Кажется, тогда в России был невероятный подъем доверия к судебной власти

А люди входили во вкус, все чаще судились с властями и все чаще выигрывали. Причем не копеечные суммы. Вообще, кажется, тогда в России был невероятный подъем доверия к судебной власти. В стране разворачивалась судебная реформа. Принимались новые, прогрессивные законы, согласующиеся с международными практиками. Россия уже была членом Совета Европы и стремилась соответствовать. В восьми регионах дела уже рассматривали суды присяжных. Правда, на повсеместное их внедрение ушло больше 10 лет.

Еще не было Закона об альтернативной гражданской службе, право на которую гарантировала Конституция, и тогда, что кажется теперь совершенно невероятным, суды выносили решения в пользу призывников, отказывающихся брать в руки оружие, ссылаясь на Конституцию как закон прямого действия.

Еще не было Уголовно-процессуального кодекса, который позволял обжаловать решения следователей и прокуроров, а также вводил обязательное судебное рассмотрение ходатайств об арестах подозреваемых. За "продвинутый" УПК, кстати, очень хлопотала Елена Борисовна Мизулина. Теперь она личность весьма одиозная, а тогда была членом "Яблока" и лоббировала либеральные идеи в законодательстве.

Жизнь кипела, развивалось гражданское общество, депутатов действительно выбирали, а Дума была местом для дискуссий.

Параллельно с этим сначала едва заметно, а потом все больше набирая обороты, разворачивалась репрессивная машина. Ровно в те дни, как мы готовили пилотный выпуск программы – это был июнь 2000 года, – в Москве довольно неожиданно для многих арестовали и отправили в Бутырскую тюрьму Владимира Гусинского – владельца информационного холдинга "Медиа-Мост". Его обвинили в мошенничестве, а спустя три дня отпустили под подписку о невыезде.

В день ареста Гусинского Путин, который был тогда в зарубежной поездке, заявил, что арест предпринимателя стал для него самого полной неожиданностью и виновата во всем Генеральная прокуратура. В конце июля Генеральная прокуратура внезапно прекратила дело Гусинского. Он спешно уехал из России и заявил, что смягчит критику правительства и президента в подконтрольных ему СМИ, в частности НТВ. Меньше чем через год, в ночь на 14 апреля 2001-го, произошла силовая смена руководства телеканала НТВ и редакцию фактически разогнали.

Газеты писали о наступлении властей на "деловую элиту страны", инициатива которого исходит от президента Путина

Кстати, тогда, в июне-июле двухтысячного года серьезные трудности возникли не только у Владимира Гусинского. Проблемы испытали и другие крупные бизнесмены. Бориса Березовского вызывали в прокуратуру – пока в качестве свидетеля – по делу "Аэрофлота". Серьезные поводы для беспокойства возникли и у Владимира Потанина из-за интереса прокуратуры к обстоятельствам залоговых аукционов, в результате которых громадная промышленная корпорация "Норильский никель" перешла под контроль возглавляемой Потаниным группы "Интеррос".

По требованию Генпрокуратуры шли проверки и изымались документы в "Газпроме", "ЛУКОЙЛе", "АвтоВАЗе". Газеты писали о наступлении властей на "деловую элиту страны", инициатива которого исходит от президента Путина.

Всерьез показательная для крупного бизнеса порка началась в 2003 году делом ЮКОСа. Оно тянулось больше 10 лет. В речевой оборот вошел термин "Басманное правосудие" – это когда судят предвзято, с обвинительным уклоном и фактически без доказательств. Я в те годы ходила в суды как на работу. Точнее, это и была моя работа. Рассказывать о том, что происходит с российским правом и российским правосудием.

Вместе с тем ко мне в эфир как-то потихоньку перестали приходить сначала прокуроры и следователи. Потом судьи Верховного и Конституционного судов, потом рядовые судьи. Все сложнее стало добиться комментария от провластных депутатов, даже когда они продвигали свои законопроекты и, кажется, были заинтересованы. Еще спустя некоторое время Радио Свобода признали иностранным агентом и руководство корпорации вынужденно закрыло Московское бюро.

Для того, чтобы Владимир Путин мог еще дольше оставаться у власти, в России переписали Конституцию. 24 февраля 2022 года Путин приказал начать массированное военное вторжение в Украину. За год войны депутаты приняли рекордные 653 закона. Значительная часть из них затронула карательное законодательство. Сейчас в стране сотни политзаключенных и развернута охота на инакомыслящих. И теперь на "Свободе" я рассказываю преимущественно об этом, а не о больших победах маленьких людей.

А Владимир Путин по-прежнему в Кремле. 17 марта 2023 года Международный суд в Гааге выдал ордер на его арест.

Социально-правозащитная тематика Наталии Джанполадовой

Русской службе Радио Свобода 70 лет, мне – ровно вдвое меньше. Я попала на Радио Свобода будучи ещё студенткой последнего курса университета – нас распределяли на преддипломную практику, и мне совершенно случайно выпала "Свобода". О современном Радио Свобода я в тот момент практически ничего не знала и даже, признаться, была слегка удивлена, что радиостанция еще существует, потому что для меня Радио Свобода в тот момент было чем-то легендарным из прошлого, "вражеским голосом", который глушили в Советском Союзе.

Когда я пришла в первый день на практику, то оказалась в современной мультимедийной редакции, которая разделяла и разделяет важные и понятные мне ценности и жизни, и журналистики: быть честными и объективными, рассказывать правду и не испытывать давление какой-либо цензуры. Так, в 2010 году началось мое личное знакомство с Радио Свобода, которое продолжается до сих пор.

Я ходила практически на каждое заседание по Болотному делу

Работать я начала как корреспондент информационных программ и довольно скоро стала заниматься в основном освещением судебных процессов. В то время в Москве начинали рассматривать большое резонансное дело, так называемое Болотное дело, – о столкновениях 6 мая 2012 года на Болотной площади, когда полиция разогнала масштабную акцию против фальсификаций на выборах. Возбудили уголовное дело о массовых беспорядках и применении насилия в отношении сотрудников правоохранительных органов, больше тридцати человек привлекли к уголовной ответственности. Их начинали судить. Тогда же правозащитники выпустили большой доклад, в котором пришли к выводу, что столкновения были спровоцированы полицией.

Я ходила практически на каждое заседание по Болотному делу, общалась с матерями, отцами, женами и мужьями тех, кто находился в заключении, записывала и рассказывала это в эфирах и на сайте Радио Свобода и фактически вела летопись этого процесса. Однажды автор и ведущий программы "Грани Времени", ныне покойный Владимир Кара-Мурза-старший, позвал меня в прямой эфир этой программы рассказывать о Болотном деле. Я ужасно нервничала, но успокаивала себя тем, что буду просто продолжать делать то, что делаю, – рассказывать людям правду о том, что вижу и слышу в суде, и давать возможность говорить тем, кого несправедливо преследуют.

С тех пор прошло десять лет. 24 февраля 2022 года Россия вторглась на территорию Украины. Началась война. Многое изменилось, но в то же время, мне кажется, самое важное осталось прежним. Я верю, что людям по-прежнему нужна правда, честная, неподцензурная информация о том, что происходит, в том числе и в России: где продолжают нарушать права человека, продолжают принимать репрессивные законы, судить по политическим мотивам и сажать на многие годы людей, которые называют войну войной, продолжают пытать в колониях и преследовать различные меньшинства по религиозному признаку, по признаку сексуальной ориентации. В России фактически ввели военную цензуру, закрыли или вынудили закрыться независимые медиа, а тех, кто остался, блокируют. В том числе и "Свободу".

"Мы честная радиостанция" – всегда учили меня старшие коллеги

Я родилась в год, когда в Советском Союзе начались гласность и перестройка, и времена, когда "Свобода" прорывалась через глушилки, знаю только по рассказам родителей или коллег. Но размышляя о том, как выглядит ситуация в России сейчас, напрашиваются параллели: "Свобода" снова вынуждена прорываться – теперь через современные глушилки Роскомнадзора. И в этих условиях давать возможность говорить тем, о ком молчат федеральные новости, рассказывать истории людей, которые противостоят государственной машине, давать им знать, что о них не забыли, и делать эту работу честно и объективно – мне кажется, просто необходимо.

"Мы честная радиостанция" – всегда учили меня старшие коллеги. И этому принципу я стараюсь всегда следовать.

Для меня Радио Свобода – это люди. Это и герои наших статей, программ, подкастов, это и люди, с которыми мы работаем вместе уже много лет. Однажды, еще в самом начале моей работы, кто-то из коллег сказал мне: "На "Свободу" случайно не попадают". И эта фраза врезалась мне в память, потому что действительно людей, которых однажды объединила "Свобода", мне кажется, всегда будет связывать условная нить общих ценностей и мировосприятия.

Радио Свобода 70 лет, мне – ровно вдвое меньше, но я рада, что тоже могу быть частью этой истории.

Ведущие телепрограмм Елена Рыковцева, Мумин Шакиров

Елена Рыковцева: Мы с Мумином Шакировым работаем на радио настолько давно, что если мы начнем сейчас все рассказывать, это займет все эфирное время. Поэтому мы – коротко. Мы сидели вместе в Старопименовском переулке, это наше старое здание, сидели за соседними столами. И чем мы занимались? Мы приезжали из командировок и каждый из нас вытаскивал из сумочки привезенную бутылочку (из Киева – горилочку, из Риги – бальзамчик) и дарил другому. Почему я это рассказываю? Потому что в один прекрасный день мы с Мумином вытащили одновременно, ни откуда не приехав, две бутылки Алмагеля и поставили их на свои столы. Это было очень смешно.

Вторая смешная история про нас с Мумином – это как мы вместе, а это была как раз "оранжевая революция", не сговариваясь, пришли в оранжевых свитерах. Проходит неделя опять в оранжевом. Все очень смеялись, что мы договариваемся, но мы не договаривались. А теперь, Мумин, ты рассказывай, какая из командировок была твоей самой запоминающейся и что ты с ней до сих пор делаешь.

Мумин Шакиров: Пересказываю много раз своим друзьям и коллегам. И еще хотел бы добавить небольшую деталь, что мы однажды или дважды одевались в красную клетку.

Благодаря Радио Свобода мне удалось увидеть Россию

Елена Рыковцева: Красная клетка – это уже в другом бюро, мы в Москве прошли через три бюро. Тоже случайно, не сговариваясь.

Мумин Шакиров: Благодаря Радио Свобода мне удалось увидеть Россию. Если меня кто-нибудь спросит, был ли я в большой России, я скажу, что был, потому что около 65 регионов я посетил во время своих командировок, связанных, во-первых, с программой Миши Соколова "Выборы в регионах", это нулевые годы, а потом были другие командировки, где я делал свои авторские материалы. Был проект "Горячие точки бывшей Империи", я побывал в тех местах, где происходили военные действия, где прошла гражданская война, – это и Таджикистан, и Нагорный Карабах.

Но естественно, каждый раз, когда ты попадаешь в новую страну или в новый регион, оттуда ты увозишь массу воспоминаний. И самая интересная поездка у меня была в Туву. Есть такой город Кызыл. Самое интересное, что за несколько дней до моего приезда там был наш коллега, корреспондент, который нам делал материалы. Это благодаря нашему замечательному другу и товарищу Владимиру Абарбанелю, у которого была очень неплохая сеть по всем регионам. И слух о том, что приезжает корреспондент Радио Свобода из Москвы, стал событием в Республике Тува. Я приехал в расчете на то, что буду освещать выборы в местный Хурал, буду встречаться с разными политиками, общественными деятелями, артистами. Но все получилось наоборот.

Елена Рыковцева: В итоге они слагали легенды и пели песни о том, как к ним приехал корреспондент. Выборы запретили, отменили…

Мумин Шакиров: У трапа меня встречала "Волга", ГАЗ-31, это был самый лучший автомобиль по тем временам. И начался чес. Я начал давать интервью разным радиокомпаниям и телекомпаниям, по обязательной схеме меня повезли к шаману, познакомили с местным шаманом, потом самое интересное: для меня специально организовали концерт горлового пения. Депутат местного Хурала Конгар-оол, который объездил весь мир, снимался в разных документальных проектах, играл с самыми знаменитыми джазовыми и рок-музыкантами. И вот мое путешествие заключалось в том, что я больше дал интервью, чем взял.

Елена Рыковцева: Это очень смешно, я представляю, какой контраст был бы по сравнению с сегодняшним днем, если бы корреспондент Радио Свобода туда приехал. Они бы все разбежались и попрятались.

Мумин Шакиров: Вряд ли бы хоть один из них с нами увиделся.

Елена Рыковцева: Короче, это была история о том, как Мумин Шакиров наконец прокатился на "Волге".

Репортёр Артем Радыгин

Из 70 лет "Свободы" я на "Свободе" всего пять. Я пришел на "Свободу", когда основном источником новостей была московская реновация. Судя по нашим просмотрам тогда – тема не самая остросюжетная. Темы в любом случае серьезные и важные, особенно для героев этих сюжетов, о которых в крупных государственных СМИ упоминали только перед прямой линией Путина или когда надо отвлечь внимание от чего-то пострашнее. Прошло пять лет, и темы вроде вырубки парка или расселения пятиэтажки как-то выпали из повестки. Людей теперь выселяют не чиновники, которым нужен откат с реновации, а путинские ракеты, которым уже не важно – пятиэтажка, театр или роддом. Эти пять лет мы вплотную наблюдали, как в России режим насилием и страхом навязывал свои устои, активных противников убрали по тюрьмам, тех, кто готов сопротивляться, – туда же или за границу. Сотни судов, десятки митингов. И мы везде были.

В день, когда первые ракеты полетели в Киев, мы вели нашу последнюю трансляцию с московских улиц. Сходу, помню, зайти на Пушкинскую площадь было нереально. С вечера все подходы к ней уже обставили заборами, в несколько рядов стояли автозаки. Мы выстроились у "Известий", возле перехода, только запустились, и тут же нас скручивает 2-й оперативный полк и ведет к автозаку. Пока нас досматривали и запихивали в кузов, к сотрудникам 2-го оперативного подошел "эшник" – сотрудник Центра противодействия экстремизму, который все время, пока мы готовились к запуску, ходил вокруг нас. Он поинтересовался у полицейского, кого все-таки задержали. Полицейский показывает ему пресс-карту моего коллеги и говорит: "Радио Свобода". – "О! То, что надо!" – отвечает ему "эшник".

Но, в принципе, никто из нас не был этому удивлен, они просто наконец-то открыто выразили свое отношение к нам. Они просто не хотели, чтобы мы показывали, как Москва протестует против войны. Выпустили нас только ночью, когда митинг уже разогнали.

Даже в эмиграции мы не забудем, как делается качественная журналистика

Меня расстраивает, что уже год мы не снимали сюжеты в России так, как это делали раньше, но все же наши зрители нас смотрят и нам доверяют. Наверное, потому, что даже при всех запретах и даже очевидной конфронтации с властями (но тут я должен отметить, что конфликт не мы развязали, российские власти сами себе придумывают врагов) мы не скатились в пропаганду, мы не подстраиваемся под абсурдные запреты и в то же время говорим, как ситуацию видит и путинская власть, даже в тех случаях, где очевидно, что другого объяснения быть не может. Заранее знаем, что нас пошлют или проигнорируют, но мы все равно звоним и пишем в российские структуры. Уверен, даже в эмиграции мы не забудем, как делается качественная журналистика, и даже в самое хаотичное время останемся для зрителей источником, которому можно доверять.

Научный обозреватель и журналист-расследователь Сергей Добрынин

Я пришел на "Свободу" в октябре 2012 года. Путин вернулся в президентское кресло, похоронив наивные надежды на медведевскую оттепель, по Болотному делу уже были арестованы 12 человек. Я и сам был на Болотной, на Чистопрудном бульваре и на Марше миллионов, но тогда еще не понимал, что это был последний раз при путинской власти, когда гражданский протест имел шансы если не кардинально изменить ситуацию в стране, то хотя бы немного повлиять на политику. Математик по образованию, я больше интересовался глобальным прогрессом. На Большом адронном коллайдере только что обнаружили бозон Хиггса, мировые светила физики спорили о теории струн и устройстве Вселенной, готовилась революция в генной инженерии.

От российских ученых потребовали увеличить количество публикаций в международных журналах

Тогда казалось, что Россия хочет активнее участвовать в этих процессах, что, несмотря на закручивание гаек, политическое руководство не отказывается от участия в глобальной повестке, пусть и в своей своеобразной манере. Один из первых указов Путина после возвращения на президентский пост касался науки: от российских ученых потребовали увеличить количество публикаций в международных журналах. Конечно, это почти сразу приняло вид репрессивной, палочной системы, но Россия как будто бы собиралась конкурировать и сотрудничать на международном уровне.

В Москве как грибы после дождя возникали новые научно-популярные издания, лекции о науке стали на какое-то время моднее походов в театр, все вокруг читали нон-фикшн о человеческом мозге и космологии. Филантроп Дмитрий Борисович Зимин помогал гражданскому обществу и независимым СМИ, но не меньше денег вкладывал в просветительские проекты. В интервью мне он объяснял, что именно просвещение спасет Россию, что война – признак общественного одичания, что популярная наука сможет оторвать молодежь от экранов телевизоров. Возможно, именно этого боялись и в Кремле – в 2015 году фонд Дмитрия Зимина "Династия" был признан "иностранным агентом".

Я пришел работать на "Свободу" научным журналистом и тоже верил в силу просвещения. Заметки о новостях науки имели успех у аудитории, гражданский протест против реформы Академии наук, который мы широко освещали, казалось, имел шансы на успех – хотя бы ограниченный.

Окончательной точкой невозврата для путинской России, по-видимому, стала аннексия Крыма: после весны 2014 года режим начал катиться в пропасть тоталитаризма все быстрее. Власти на глазах теряли интерес к мировой науке, совместная работа с иностранцами все чаще становилась основанием для обвинений в госизмене. Коллайдер и гравитационные волны вытеснились войной в Донбассе, рейсом MH-17, отравлением Скрипалей, убийством Немцова, политическими репрессиями. Российское общество лишилось образа будущего, и вместе с этим потеряло интерес к просвещению, а просветителей власти поделили на благонадежных и всех остальных. Новости науки теперь были новостями какого-то другого, радостного и далекого мира. Рассказывая о нем на "Свободе", я все сильнее испытывал когнитивный диссонанс.

Будущее России и россиян окончательно лишилось очертаний, оно скрыто мутным ядовитым туманом

В середине прошлого десятилетия я почти случайно принял участие в журналистском расследовании, которое вели мои коллеги; получилось неплохо, и за следующие несколько лет я почти полностью переключился с научной на расследовательскую журналистику. Вместо того, чтобы рассказывать красивые сказки о чужом будущем, нужно было разбираться с российским настоящим. И все-таки, хотя к 2022 году я хорошо понимал стиль работы Кремля, его готовность к безграничному вранью, приверженность пацанскому кодексу и бесчеловечность, вторжение в Украину застало меня врасплох. За одну ночь на 24 февраля я превратился из одного из оппонентов путинского режима в его невольного соучастника. Выдержать это бремя было бы намного сложнее, если бы не моя работа на "Свободе".

Будущее России и россиян окончательно лишилось очертаний, оно скрыто мутным ядовитым туманом, и неизвестно, удастся ли его вообще преодолеть. Я мечтаю, что когда-нибудь новости об открытии на коллайдере снова станут самыми главными, но, может быть, эта надежда слишком наивна.

Дмитрий Волчек, обозреватель "Свободы", первый корреспондент в СССР

Осенью 1988 года в редакцию журнала "Гласность" позвонили из Мюнхена. В этой фразе вроде бы нет ничего экстраординарного, но все в этом звонке было невероятным. Начнем с того, что редакция "Гласности" находилась в трехкомнатной московской квартире недалеко от станции метро "Бабушкинская". Основал журнал Сергей Григорьянц, в 1987 году вышедший из лагеря, когда Михаил Горбачев начал освобождать политзаключенных. Григорьянц был арестован при Андропове за издание машинописного бюллетеня, посвященного политическим репрессиям в СССР. Оказавшись на воле, он решил продолжить издание, но уже в других исторических условиях, в кипящей от политической активности перестроечной Москве, и на другом уровне – не тоненький бюллетень, а полноценный журнал с английской версией, аналитическими статьями, мемуарами и прогнозами.

Квартира, где создавалась "Гласность", стала одним из самых интересных мест в Москве

Квартира, где создавалась "Гласность", стала одним из самых интересных мест в Москве, и я благодарю судьбу за то, что Сергей Григорьянц пригласил меня стать одним из редакторов журнала. Сюда приходили западные корреспонденты и дипломаты, свидетели Иеговы и активисты комитета "Карабах", священники и военные, еврейские отказники и крымские татары. Сюда стекалась информация со всего Советского Союза, и мы рассказывали о том, что не попадало в советские газеты и телепередачи, несмотря на частичную отмену цензуры.

И вот – звонок из Мюнхена, из редакции Радио Свобода, безжалостное глушение которого было только что прекращено. Я взял трубку, и Савик Шустер из Мюнхена спросил, не согласится ли кто-то из редакции "Гласности" делать для новой передачи "В стране и мире" ежедневный обзор советских газет. Я не раздумывал ни минуты, тем более что любил Радио Свобода с детства. Мне было лет 11, когда я поймал ее волну на даче, где глушилки работали не так свирепо, и начал, мало что понимая, слушать все подряд. Так, благодаря стечению обстоятельств, я стал первым внештатным сотрудником Свободы в Советском Союзе. Я был почти уверен, что меня вот-вот арестуют, потому что в СССР Радио Свобода воспринималось как что-то столь радикально антисоветское, что даже самые прогрессивные эксперты теряли дар речи, когда я им звонил и просил что-то прокомментировать.

Но времена менялись стремительно, вскоре это уже престало кого-либо удивлять, внештатных сотрудников становилось все больше, появились корреспонденты в Ленинграде, Риге, Вильнюсе, Таллинне, Сибири. Менялась страна, менялись приоритеты, менялась структура вещания. Я смог приехать в Мюнхен, а через два с небольшим года в Москве появилось полноценное бюро "Свободы".

Это были триумфальные времена. В СССР нашу радиостанцию слушали миллионы

Это были триумфальные времена. В СССР нашу радиостанцию слушали миллионы, и я хочу сейчас вспомнить имена коллег, которых уже нет с нами. Ирина Хенкина вела субботний радиожурнал "Аспекты", для которого писали лучшие русскоязычные эссеисты и публицисты из разных стран, Аля Федосеева много лет готовила правозащитную передачу, Инна Светлова изучала социальные проблемы советского мира, о религиозной жизни рассказывал Глеб Рар, в парижском бюро "Свободы" работали Семен Мирский и Фатима Салказанова, а директором Русской службы был в ту пору Владимир Матусевич, большой оригинал, специалист по кинематографу Ингмара Бергмана.

Сергей Григорьянц

Когда журналисты из Мюнхена впервые приехали в Москву, для встречи со слушателями был арендован огромный концертный комплекс, чуть ли не стадион, так много было желающих увидеть обладателей знакомых голосов. Кто бы мог подумать тогда, что пройдут тридцать с лишним лет и московское бюро "Свободы" исчезнет по политическим причинам, а все страхи давно забытых советских времен вернутся. В марте 2023 года умер Сергей Григорьянц, основатель журнала "Гласность". Нужно отдать ему должное – он еще в ельцинскую эпоху неоднократно предупреждал, что неизбежен реванш и наследники КГБ готовятся к захвату власти. Но его предостережения услышали лишь тогда, когда было уже поздно.

Журналист-расследователь Марк Крутов

Я журналист русской службы "Свободы", в последнее время занимающийся по большей части расследованиями по открытым источникам. Мы участвовали в расследовании отравления Алексея Навального "Новичком", вернее, выясняли, где и как в современной России по-прежнему производят боевые отравляющие вещества. С февраля 2023 года мы посвящаем практически все наши усилия тому, что рассказываем правду о войне в Украине – порой неудобную для обеих сторон. Во время войны пропагандистские усилия России выросли многократно, требуя от нас адекватного ответа.

От оппонентов мы часто слышим, что все сотрудники Радио Свобода – разведчики ЦРУ. Парадоксальным образом в последний год эта фраза стала наполовину правдивой: нам действительно приходится выведывать тщательно скрываемую российскими властями правду о развязанной ими агрессивной войне против Украины. Вот только делаем мы это не для американских спецслужб, у которых хватает и своих рук, а для наших читателей, не имеющих возможности самим разобраться, где ложь, где правда, а где самое опасное – смесь одного и второго.

Произносишь слово "война" – и самому не верится

Произносишь слово "война" – и самому не верится. На Радио Свобода я пришел ровно 20 лет назад, в 2003 году. Вернее, не так. Сначала я пришел в спорткомплекс "Олимпийский" на проспекте Мира, которого сейчас уже нет. Я встречался с одним из самых чудесных людей, которых мне подарила судьба: спортивным журналистом Валерием Изидоровичем Винокуровым, постоянным автором журнала "Футбол" и автором биографических очерков о Льве Яшине и Мишеле Платини, а кроме этого – руководителем спортивного отдела Радио Свобода. Первый год или полтора я писал и читал в эфире Радио Свобода спортивные новости: в основном сухие сводки. "Спартак" обыграл "Динамо", Алина Кабаева заняла первое место на Олимпиаде в Афинах, опередив Ирину Чащину и Анну Бессонову из Украины.

Сложно поверить в реальность этого из 2023 года, когда трибуны российских стадионов опустели из-за введения FAN-ID, а об Алине Кабаевой вспоминают исключительно как о любовнице российского президента Владимира Путина.

Времена менялись, менялось вместе с ними и Радио Свобода. Сначала мы были лишены возможности вещать на частоте FM, затем и на средних волнах. Сейчас, как и во время холодной войны, передатчики, транслирующие наш сигнал в коротковолновом диапазоне, расположены в балтийских странах, граничащих с Россией. Но основная наша аудитория, конечно, теперь читает и слушает нас в интернете – на наших сайтах, к которым можно получить доступ вопреки блокировкам, в социальных сетях, на ютюбе.

Среда, в которой мы работаем, стала гораздо более конкурентной

Несмотря на неизменность нашей миссии – продвигать демократические ценности и институты, донося объективные и основанные на фактах новости до аудитории в странах, где свободная пресса преследуется или запрещена, – со времен холодной войны многое в нашей работе стало другим. Среда, в которой мы работаем, стала гораздо более конкурентной, причем конкурировать нам приходится не только с государственной пропагандой или "фабриками троллей", но и с другими СМИ, которые придерживаются тех же ценностей. Всеобщий доступ к интернету сделал это неизбежным, а мы стараемся сделать так, чтобы наши истории были интереснее и актуальнее, чем у коллег, но никогда не забываем, что во многом мы находимся в более привилегированном положении – поэтому открыты к любому сотрудничеству, которое всегда приносит больше пользы для читателей, зрителей и слушателей, чем гонка за первое место на рынке.

За последние 20 лет изменилась не только наша аудитория и рынок средств массовой информации, но и источники, которыми мы пользуемся. Многие наши авторы в России вынуждены публиковаться анонимно, чтобы не подвергать себя риску уголовного преследования, например, за так называемую "дискредитацию российской армии". В то же время в мире появились инструменты, которые позволяют добывать информацию из открытых источников: социальные сети, базы данных, спутниковые снимки. Звучит невероятно, но порой в нашем распоряжении даже больше возможностей, чем у российской армии, – оказалось, что насквозь коррумпированное милитаристское государство это не так уж и плохо, когда встает, например, вопрос о том, почему в распоряжении России практически не осталось орбитальных оптических спутников, почему рации у российских солдат в первые недели вторжения работали из рук вон плохо или почему российские танки десятками становились легкой добычей для американских "Джавелинов".

Как бы ни интересна была техническая часть войны, задача Радио Свобода – дать голос тем, у кого его отобрали. От нас читатели и слушатели в России могут узнать, что испытывают матери, сыновей и мужей которых принудительно забирают на фронт. Им же мы рассказываем, что чувствуют жертвы российской агрессии в Украине и их родственники, чьи дома обстреливает российская армия. Мы не знаем, поможет ли наша работа изменить их отношение к этой несправедливой войне, но мы знаем, что любое мнение, которое они составят о происходящем, будет основано на проверенной и правдивой информации, если они получат ее от Радио Свобода.

Война в Украине не расколола страны ЕС и НАТО, как на это рассчитывал Владимир Путин, а объединила их. То же самое можно сказать и о разных службах корпорации Радио Свобода/Радио Свободная Европа. За последний год мы делали много совместных расследований с нашими коллегами из других стран. С украинцами – о российских военных преступлениях. С сербами – о том, как Россия посылает высланных из Евросоюза дипломатов, связанных с разведкой, работать в посольстве в Белграде. Это только некоторые из примеров.

Скоро вас ждет еще больше увлекательных, но непременно правдивых историй. Оставайтесь с Радио Свобода.

Политический обозреватель "Свободы" телеведущий Михаил Соколов

В Мюнхен в начале зимы 1990 года меня позвал Вадим Белоцерковский, работавший на Свободе публицист левых взглядов, друживший с чешскими диссидентами. А трудиться там всерьез я начал с Савиком Шустером, который строил первую реальную репортерскую сеть Радио Свобода в СССР, где уже работали, например, Дмитрий Волчек и Марк Дейч. Вряд ли кто-то думал в декабре 1990 года об упразднении Советского Союза и разводе всех республик, за исключением будущей самостоятельности стран Балтии, конечно. Больше говорили о гармонизации национальных конфликтов, о новом Союзном договоре, об отношениях застрявшего с преобразованиями в экономике реформатора Горбачева и реформатора Ельцина, много решительно обещавшего, но тоже до поры не спешившего с реализацией своих планов создания свободной рыночной экономики. Вот прошла зима, весна, приближался Союзный договор, один референдум давал основу для сохранения СССР, другой – российский – для его ослабления, превращения в союз суверенных государств и появления нового президента России.

Забавно, что прямо в кремлевской переговорной Верховного совета СССР удавалось принимать звонки из Мюнхена и рассказывать о депутатских дебатах

Забавно, что прямо в кремлевской переговорной Верховного совета СССР удавалось принимать звонки из Мюнхена и рассказывать о депутатских дебатах, когда обстановка очевидно напрягалась. Так дело дошло до судьбоносного августа 1991 года, до путча ГКЧП, когда с Андреем Бабицким мы оказались в Белом доме, ждали штурма с защитниками, говорили с Борисом Ельциным и его соратниками. Победа открывала ему и его сторонникам новые горизонты преобразований, призвание к трудам команды Егора Гайдара. Нам же удалось почти случайно инициировать указ президента России о праве Радио Свобода работать в Российской Федерации. Дальше было создано бюро Радио Свобода в Москве и пошли годы интересной работы в непредсказуемой политической ситуации непредсказуемой страны, где почти десятилетие были более или менее свободные выборы и кипела бурная политическая жизнь в регионах.

Не могу не вспомнить добрым словом Юрия Гендлера, Марио Корти и Ефима Фиштейна, которым повезло руководить Русской службой Радио Свобода в это очень интересное российское время. Я благодарен за фантастическое преобразование Радио Свобода в мультимедийное средство массовой информации, которое прошло в последнее десятилетие. Жаль, что этот процесс в Москве оборвался ожидаемо и все же неожиданно 24 февраля 2022 года.

Остается радио, которое видит процесс развития и процесс деградации, рассказывает о нем всему миру, чтобы люди были бдительны

После революции неизбежен процесс реставрации, но дело в его масштабе. После победы августовской революции мало кто мог себе представить, что Россия пойдет с Владимиром Путиным иным путем, после Ельцина и тяжелых реформ вдруг свалившись в антизападничество, имперство и военные авантюры, включая уже глобального характера казавшуюся невероятной войну с Украиной. России 90-х годов и нулевых уже нет, но остается радио, которое видит процесс развития и процесс деградации, рассказывает о нем всему миру, чтобы люди были бдительны и не повторяли тех ошибок сторонников прогресса, которые были допущены уже в прошлом веке, а усугубились решениями властей России за последние годы. Идеи августа 1991 года в России еще обязательно вернутся после краха реваншизма, когда, хоть с запозданием, во власть неизбежно придет поколение послепутинское, осознающее вновь возможность и необходимость европейского пути.

Валентин Барышников, руководитель проекта документального кино "Признаки жизни"

Сначала у этого было общее название "слушать голоса", и я смутно помню уходящий сквозь треск сигнал на старом коротковолновом приемнике. Потом "голоса" обрели имя, и одно из них было Радио Свобода. По нему, например, сообщали имена моих одношкольников, которых в конце 80-х завалили на приемных экзаменах в МГУ из-за царившего там антисемитизма. Помню группки, кристаллизовавшиеся в людском море у Белого дома в августе 1991 вокруг портативных приемников, которые бережно держали владельцы, подняв повыше, чтобы всем было слышно. Несколько лет спустя я пришел на Радио Свобода практически без всякого журналистского опыта, но с чувством, что это место людей, придерживающихся сходных со мной взглядов.

У Белого дома, август 1991 года

Первое московское бюро "Свободы", открытое с разрешения Ельцина за работу радиостанции во время путча, располагалось под крышей старого особняка в самом центре города, и это было именно радио, где вся жизнь велась вокруг студий, магнитофонов, пленочных еще монтажек. Первые прямые эфиры, как и положено, были страшными. Остаться наедине с микрофоном, когда загорается красная лампочка "on air", но сейчас воспоминания об этом доставляют чистую радость. Звук речи, города, жизни много лет составлял чарующую магию радио. Потом пришли цифровые времена, интернет, все в компьютере, текст стал вытеснять звук. Ностальгически его было жаль, но уход в онлайн был очень своевременным. Пространство звука для Радио Свобода, как и вообще для пространства свободы в России, стало стремительно сокращаться.

Преемник Ельцина Путин, вероятно, выполнял соглашения со своим предшественником, но они явно не касались свободы слова, за приверженность которой журналисты многое прощали первому президенту России. После исчезновения глушилок в конце 80-х Радио Свобода слушали миллионы, у него появилась огромная корреспондентская сеть, студии во многих городах страны. При Путине эта сеть стала сжиматься, местные радиостанции, ретранслировавшие сигнал "Свободы", начали отказываться от сотрудничества. Но в дополнение к радио, когда-то пробивавшемуся сквозь глушилки, у "Свободы" появился интернет, социальные сети.

Среди постоянных гостей радиостанции был Борис Немцов

Даже когда у власти в России был тот, кто легализовал радиостанцию, Борис Ельцин, "Свобода" делала то, что и должны делать журналисты, – критически освещала действия власти. На станцию приходили политические оппоненты тогдашнего политического руководства, "Свобода" подробно освещала обе чеченские войны. Когда Ельцин ушел, "Свобода" рассказывала и о пути во власть его преемника, бывшего подполковника КГБ Путина. Среди постоянных гостей радиостанции был Борис Немцов, многолетний беспощадный критик Путина, убитый в 2015 году около Кремля. Когда в 2011 году Путин объявил о решении вернуться в кресло президента после так называемой его "рокировки" с Медведевым, в России началась эпоха массовых протестов, и "Свобода" рассказывала о них и о новых оппозиционных лидерах. После 2014 года, когда Россия аннексировала Крым и спровоцировала конфликт на востоке Украины, это было одной из главных тем "Свободы", а весь последний год, после открытого нападения России на Украину, радио, пробиваясь сквозь все новые российские запреты, несет информацию о происходящем своей российской аудитории.

История "Свободы" говорит: попытки утаить информацию всегда бессмысленны. Сейчас московское бюро Радио Свободная Европа/Радио Свобода закрыто, многие журналисты "Свободы" под давлением покинули Россию. "Свободу" вынудили уйти из России власти, которые пытаются вернуть Советский Союз, включая запрет на свободу информации, и подобно тому, как раньше приходилось обходить глушилки, теперь людям в России нужно обходить запреты в интернете. Но история "Свободы" говорит: попытки утаить информацию всегда бессмысленны, а те, кто пытаются это делать, всегда проигрывают.

Ведущий подкаста "Время Свободы" Андрей Шароградский

Я пришел на Радио Свобода, когда в России упоминание мной такого места работы воспринималось часто с восторгом и некоторой завистью. Нас ретранслировали в крупных городах, никто не отказывался от приглашения посетить нашу студию, наши корреспонденты входили в парламентские пулы и сопровождали первых лиц российского государства в их поездках.

Сейчас все не так. Вставляя архивный фрагмент в свой подкаст, я теперь задумываюсь: а не подведу ли я человека, давшего когда-то интервью вражьему теперь "голосу". Все это случилось не сразу. Нас, как и многие другие СМИ, выдавливали из российского медиапространства двадцать лет, одновременно, как теперь уже понятно, готовя российское общество к большой войне.

Сотрудничество с Русской службой Радио Свобода я начал чуть больше тридцати лет назад корреспондентом в Пекине. В декабре 1992 года туда приехал Борис Ельцин, и я, будучи студентом университета, благодаря стечению обстоятельств помогал освещать этот визит. Потом передавал свои сообщения по единственному на этаже телефону в общежитии, все время боясь, что двери лифта рядом с грохотом откроются и это помешает записи. Или кто-то будет долго болтать по телефону и мне не смогут дозвониться из Мюнхена.

Вообще, чтобы связаться со мной, продюсерам приходилось звонить на коммутатор моего университета. Им пришлось выучить, как по-китайски произносить номер этажа, чтобы их со мной соединили, и я до сих пор за это признателен. Как и тем, кто пригласил меня работать в Прагу три года спустя, когда Радио Свобода переехало сюда из Мюнхена. На упреки в том, что мы якобы пропагандистское американское СМИ, я уже давно не обращаю внимания. Люди, которые это говорят, чаще всего ни одной нашей передачи не слушали, ни одной программы не смотрели, ни одной статьи не читали. Другим не нравится слушать, видеть или читать то, с чем они не согласны. Для третьих мы пропаганда наоборот, позитивная пропаганда, такие нас слушают или читают, но тоже часто возмущаются, если сталкиваются с мнением, отличным от того, которое им кажется правильным, или с публикацией фактов, не встраивающихся в их понимание тех или иных событий.

Речь идет о непонимании главной задачи журналистики – информировать, а не создавать общественное мнение

Во всех описанных мною случаях речь идет о непонимании главной задачи журналистики – информировать, а не создавать общественное мнение. Не случайно в своем подкасте "Время Свободы" я все время повторяю: выводы вы делаете сами. Оговорюсь, что критическое отношение к работе журналистов считаю делом нормальным, в их руках серьезная власть, и манипуляция такой властью, как и манипуляция властью вообще, очень опасна для общества. Во второй половине 90-х годов я был уверен, что Радио Свобода быстро закроют. Но российское государство сделало все, чтобы, простите мне горькую иронию, сохранить мне интересную и важную работу. Одна за другой чеченские войны, взрывы домов в Москве и Волгодонске, приход к власти Путина, национализация НТВ, "Норд-Ост", Беслан – все это не оставляло сомнений в том, что Русская служба Радио Свобода нужна и нужна будет еще очень долго.

В 90-х мы очень хотели избавиться от имиджа медиа, к которому обращаются в первую очередь в экстренных ситуациях, стремились занять свое место на рынке и бороться за новую аудиторию, но доступ к слушателям уже в начале 2000-х нам резко ограничили, тогда это было проще, а кризисов в России было все больше и больше, самый страшный происходит сейчас. И аудитория у нас самая большая в истории Русской службы, несмотря на все мыслимые и немыслимые ограничения. Но московский офис "Свободы" закрыт, многие сотрудники вынужденно уехали из России, Радио Свобода, как и в советские годы, запрещено. Если бы кто-то сказал мне 30 лет назад, что так случится, я бы не поверил. Впрочем, я не верил и в начало войны в Украине. А новый исторический разворот в России, боюсь, случится еще очень не скоро.

Радио Свобода